Кривой мой ятаган врагов разить устал. Крестьянкой мирной стать в башку шиза зашла.
И я достала плуг и запрягла коня, и Анфауглиф решила я вспахать.
Но Нолдоров толпа пришла средь бела дня, и хоть мне было влом, пришлось их убивать.
И множество врагов сразила я тогда, но вот окончен бой, победы час настал.
Пусть землю удобрят их мертвые тела, и Мандоса покой их всех к себе принял…
Немного отдохнув, плуг в руки я взяла, к упорному труду ведь каждый орк готов!
Но новую напасть мне карма принесла - владыка Келеборн крадется меж кустов!
Стараясь не шуметь, схватила сарбакан, отравленной иглой сорвала дерзкий план,
И рухнул Келеборн, примяв степной бурьян, и Мандоса покой его к себе принял…
Тогда решила я, что кончилась война, и в голову мою ударил счастья хмель.
Но и на этот раз не вышло ни фига - в мифрильной чешуе ползет Галадриэль.
Но гоблинскую ночь не сокрушат враги, сопернице моей свернула шею я,
И легкий ветерок унес предсмертный хрип, и Мандоса покой ее к себе принял…
И пропахала я три длинных полосы, и к вечеру зажечь решила костерок,
Везде великий мрак, ни солнца, ни луны... А Элронд вдруг решил зайти на огонек.
- Кретин, осел, дурак! - ему сказала я. - Послушай, гнусный чмырь, как ты меня достал!
Пришлось его убить, не понял он меня, и Мандоса покой его к себе принял…
Работа тяжела, но это мой удел, а эльфы до сих пор все бродят по земле,
И снова будет бой и куча мертвых тел... Эй, Мандос, принимай непрошеных гостей!
(с) Сауроныч, "Чёрная охота"