Никто. Никогда. Никуда из меня не уходит.
Любой, кто однажды запущен под кожу был,
Горит во мне алым углем, даже если остыл.
Что-то есть в этом - местами - действительное и настоящее, даже если давно не мил,
Если был да сплыл, говорит во мне. Продолжается. Происходит.
Я фарцовщик свихнувшийся, собиратель. Я ловлю перламутровый жемчуг на глубине.
Ем его. И потом он растет во мне, превосходит меня в размерах. Глядит извне.
Застилает собой горизонт (как всегда некстати) и врастает корнями где-то вот по весне.
Когда между нами случится локальный коллапс,
Меня ранит, конечно, осколком прямо в висок.
И мой терем, который не низок и не высок,
Схоронит промеж половиц единственный волосок
Неслучайно. И если вдруг раны пустят сок, то по ДНК будет восстановлен сначала голос,
После – запах, детали и острая страстность к ним.
Ведь в итоге мы, чем старательней затираем, тем нежнее потом храним
Эти зерна кофейные. Штучно. Наперечет.
Честно, я и не думала ностальгировать и загоняться. Просто дико хочется целоваться,
А ты все тот же. Глумливый черт.
(с) Елена Пуговкина