Как ныне сбирается наш Дамблдор крестражи найти остальные,
Ведь каждый из них ему личный укор, как пули в душе разрывные.
Но где их искать - он не знает пока, и это ужасно гнетет старика.
Вот по коридору навстречу ему идет вдохновенная дура,
Не знает она и сама почему, вся в шалях, что признак гламура.
Как фея лесная, идет налегке, и только бутылка портвейна в руке.
«Скажите, Сибилла, певица судьбы, какие нас ждут вскоре беды?
За точный прогноз об исходе войны и за обещанье победы
Не поскуплюсь я, даю тебе крест, Ференца в Запретный отправлю я лес».
«А мне ваша лошадь совсем не страшна, - интимно хихикает дама. –
Она и дика, и глупа, и смешна, какая же это награда?
Ты лучше вот здесь прям лезгинку спляши, и я напророчу тебе от души».
Директор окинул пустой коридор своим неусыпнейшим оком
И вот, убедившись, что этот позор никто не увидит до срока,
Исполнил для дамы заказанный пляс. Та так хохотала, что слезы из глаз.
Потом отхлебнула портвейна слегка, закинула томные очи,
И мрачно басить начала свысока, чтоб всем было видно – пророчит.
«Запомни же нынче ты слово мое: тебе отольется упрямство твое.
Ты храбр и отважен, хитер и умен, и мудр, хоть так сразу не скажешь,
Тебя уважают и вереск, и клен, и люди творят, что укажешь.
И волны, и суша покорны тебе; завидует Риддл столь дивной судьбе.
Война ваша длится уже двадцать лет, она, надоев всем ужасно,
Вся сплошь состоит из случайных побед, что в целом светло и прекрасно,
И вы победите опять – не вопрос, ведь мальчик и выжил, и сильно подрос.
Твой Снейп не боится опасных трудов, и чтит он директора стать;
То смирно стоит под ударом врагов, то мчится кого-то спасать.
Полезен не в меру, хоть бледен с лица, но примешь ты смерть от него, подлеца».
Директор расстроенно скрылся к себе и, горе залив коньячком,
Всю ночь там вздыхал о коварной судьбе, считавшей его дурачком.
К утру он фортуне кулак показал, он вызвал шпиона и строго сказал:
«Прощай, дорогой мой соратник в борьбе, расстаться настало нам время,
И мы покоримся жестокой судьбе. Один понесу дальше бремя.
Ты, милый, давай к Волдеморту ступай и лучше его поскорей убивай».
Шпион, обалдевший с таких перемен, спустился к себе в подземелья
И там, оказавшись среди родных стен, прикинул, где больше веселья.
«Я, как дурак, столько лет ублажал… А он прямо в сердце вонзил мне кинжал!
Я что ему, мальчик, со мной так играть?! - Рыдая шпион убивался. -
Я что, нанимался придурков спасать?! Зачем я с ним, старым, связался?!
Наш Шеф, может быть, не совсем человек, но таких штук не выкидывал ввек!»
Тем временем Альбус широко смотрел: борясь с черным злом неустанно,
Совсем умирать он пока не хотел. Хоть это и кажется странно,
Позвав с собой Гарри, в пещеру полез и там чуть с крестражем совсем не исчез.
И просит он Гарри, презрев свой испуг, скорее тащить его в школу,
Надеясь, что верный, но выгнанный друг простит ему зло и крамолу.
«О господи, - думает бедный старик, – кого я послушал! Теперь мне кирдык!»
Финал всем известен: несчастный шпион предательства не перенес
И, встретив ту ночь, как кошмарнейший сон, он свой приговор произнес.
Где ложь там, где правда, - никто не узнал, но с Хогвартской башни директор упал.
Чем восторгался в ту ночь Волдеморт, на радостях Снейпа обнявший
И всем сообщивший, что он, Страшный Лорд, не то что директор упавший.
Шпион, матеря Дамблдора слегка, дивился на хитрость и ум старика.
Вступивши в Нирвану нежданных побед, Том Риддл так раскинул понты,
Что вышли авроры на нужный им след, и Лорду настали кранты:
Повыв от бессилья на злую луну, наш выживший мальчик закончил войну.
Сбылось предсказанье, нет больше войны, и в школе полно новых деток.
Убитый директор ест дольки свои, пугает шпион малолеток,
УПсы поминают минувшие дни, жалея, что быстро промчались они.
(с) valley, бета - Altea