От несвободы прячась, как вор, только лишь крепче сжимаешь оковы,
И арестантский прогулочный двор кажется шире дома родного.
К ночи без утра и сна пригвождён ядом насмешки, бездействия адом,
Приговорён, заклеймён, осуждён каждым их вдохом, жестом и взглядом.
Им – свежий ветер, опасность и цель, риска огонь, шум свободы, страданье,
Мне – лишь теней ледяная метель, пыль тишины, слепота ожиданья…
Лучше уж боль и безумье войны, рана смертельная в схватке с врагами,
Чем этот мрак от стены до стены, зубы сжимая, мерить шагами.
Словно забытый на привязи пёс, рвущий верёвку, теряющий силы,
Узник тяжёлых, сумрачных грёз спёртого воздуха клетки-могилы.
Так и не знавший покоя дома, так и не давший себе прощенья…
Смело в глаза глядя страху любому и пустоты лишь не выдержав веса,
Вновь быть собой – через смерти завесу – к другу, к свободе и к очищенью…
(с)