РОМАН В ПИСЬМАХ.

* Снейп.
Вечер в окна, перо в руке, догорает моя свеча.
Терпкий привкус на языке: не вино горчит, а печаль.
По пергаменту ряд из строк – только истины нет в словах.
И кончаются сто дорог – вязью кружев на рукавах,
Синим бархатом старых встреч, белой платиной седины...
На пороге чужой войны мне себя - не дано сберечь,
А тебя – не дано понять, пусть хотелось в счастливый час
Навсегда из огня сбежать от умильного палача.
Ну а мне – шепоток портьер, блеск Авад вместо света глаз.
А звенящее «здесь-сейчас»... Было. Было – простите, сэр.
И последний глоток – до дна. За павлинов. И за судьбу,
Что спросила с меня – сполна, а дала – шесть проклятых букв
Вместе с болью, что бьет в висок, не дает по ночам заснуть.
Иссякает в часах песок. И не выйдет назад свернуть.
Нынче будет – не так, как ты пожелал, мой пресветлый лорд.
Запылали уже мосты, завершающий взят аккорд.
Память – ну-ка, ступай в свой гроб! Слез ненужных по мне не лей.
Выбор сделан – так не жалей, неуместен подобный торг.
В кляксы тихо строка ползет; мне, в неравной моей борьбе,
Не понять этот мир у ног – я его отдаю тебе.

* Люциус.
Солнце в окнах, в огне восток, от сгоревших мостов – в дыму.
Ты всегда был к себе жесток; я жестокости не приму.
Выбор сделан рукой твоей, что в судьбе твоей – вечный бой.
Твои письма – последних дней – пахнут мертвой сухой травой,
Пахнут тиной гнилой реки и секирою палача.
Ты протянутой мной руки не хотел никак замечать.
Было красным, как кровь, вино; никого, гордец, не виня,
За себя ты решил давно, но не смей решать – за меня.
Без презрительно сжатых уст, без «простите, профессор, сэр»,
Этот мир будет слишком пуст, этот мир станет слишком сер.
Пламя ярости – а не грусть; боль потери, как боль измен.
Я от мира – не откажусь, но отдам за тебя взамен.
И плевать, что затих аккорд, что ты в адском горишь огне:
Если я - твой пресветлый лорд, почему ты не верен мне?
Ведь не ты ли вручил мне жизнь? И не ты ли принес обет?
И когда я велю – «вернись», ты не можешь ответить «нет».

(с) Elvira, aguamarina