АРТУРИАДА. БРИТАНИЯ (ДО)
До Гамлета пока что не дошло. Или не так? Не помню. И не надо
Про географию. Ведь суть не в том, кто где угробил мужа или папу
По пьяни или в ревностном огне.
Итак, еще раз: с Гамлетом здесь сложно. Царит раздрай: там – эти, тут же – те.
Все наступают. Сдохнуть невозможно без вздоха о несчастиях в стране,
Которые нахлынут очень скоро, вот-вот, на днях. А, впрочем, все в говне
Уже сейчас. Вот так-то вот, аморе.
С религией такой же крендель, блин: разброд в умах похуже, чем в желудках.
Я чувствую, мы славно погудим, пока не передавим всех ублюдков.
Пока неясно только вот – кого. Про баб молчу. Хоть виноваты бабы.
Они, как пить дать, этого… того – все ведьмы до одной, включая маму.
Такие, друг мой, новости. Хана - я не шучу! – нам всем, включая маму,
Ведь променад свой делает страна по краю пропасти. Как свитки из Пергама,
Мы все сгорим – безвременно – в аду, воды не допросившись ни стакана,
От рождества в бог весть в каком году без твердой власти и великих планов.
***
ЛАНСЕЛОТ
Ночью читал видимо что-то и понял все
Что же конкретно не помню но помню что было круто
Помню нажрался в истерике бился хотел ее
В спальню полез по плющу… как меня плющило утром
Что же читал все припомнить никак не могу
Вроде было про то что нам руки даны не для драки
Кто виноват в том что тень от меня на снегу
Как фаллический символ торчит параллельно флагу
ГВИНИВЕРА.
Части тела пойми все равно что и части речи
Развивать эту мысль бессмысленно смысл тронут
Меж ее оголенных коленей зияет вечность
А ей снится девичник и фартучек бонны
Ланселот лупит вирши и лущит тупой арахис
Лезет в душу мудак зовет золотой рыбкой
Хоть и сотовый выключен и зажжен факел
Лоб как матка становится сладким и липким
Видишь телу не кончиться прежде смертного ложа
От кольца этих рук никуда и не деться
Диск переполнен больше слов сохранить невозможно
Нет не судьба а просто попытка согреться
МОРГАНА.
Быть героиней второго плана женщине каждой противней смерти.
Знаешь, мужчины… Они – бараны: с них шерсть содрать, а потом - на вертел.
К этому точно пригоден всякий, не разглядевший во мне волчицу.
По разглядевшему плачет рака и медяки на пустых глазницах.
МОРДРЕД
Все через жопу. Даже я зачат, признаюсь, в позе, странненькой для глаза,
Чем матушка, чудесная зараза, частенько, помнится, хвалилась напоказ.
И папа тоже тот еще хорек: родной сестрице вставил между делом.
Что ожидать с такого беспредела, ну, кроме комплексов и гребаных тревог?
АРТУР
в смутное время спасают разбой и вера
говорил мерлин лапая гвиниверу
это еще ничего ведь мне оставалась охота
на обезумевших лис и хоббита фродо
ходить на войну стало привычней чем писать
кажется мордред любил разводить нарциссы
за круглым столом передавали девок по кругу
за меня каждый рыцарь был готов отрубить руку
ланселот же быстрее хватался за член чем за нож
у озабоченных все не как у людей их не поймешь
все бы тип-топ но у каждой истории есть конец и мораль
гвинивере триппер британии слава мне пономарь
МОРГАУЗА
а ведь я говорила а ты молчал
балтика тройка пустой причал
мерещилось время больших побед
однако присутствовал и другой предмет
юное поколение просвещено
было не мной но мне все равно
утки ныряли задницей вверх
волны плескались ты был клевей всех
главное вырвать побольше кусок
от размеров куска зависит итог
итог оказался прикинь недурной
пришлось за вагину платить головой
МЕРЛИН
а детки-то так ничего и не поняли
иногда даже впадаешь в панику
иногда герою лучше быть просто конюхом
больше толка и меньше фаллоса
БРИТАНИЯ (ПОСЛЕ)
Молчать нет сил: у нас опять дурдом!
Крест-накрест бросил косточки правитель.
Все в ауте. Но мысли об одном:
Кто на коне, коль мертв и разоритель
Гнезда петрова? Черт, опять лошу,
Страной ошибся, впрочем, что такого?
Я с горя эль глушу и анашу
И помню, что в начале было слово.
А дело после. Точно как сейчас:
Все не у дел, а трепа выше крыши.
За каждым нужен глаз да глаз и в глаз,
Иначе обсосут, как мякоть вишни,
Мою Британию. Такой минет -
Ну ей же ей - опять взорвет основы
И трахать много много много лет
Нас будут все, кому не лень, по новой.
А лень не будет – говорю, как спец.
Но что я все, мой друг, тебе об этом:
Ты сам все знаешь. Нам опять конец.
Хоть вывод остается за поэтом.
***
но такая печаль настает и смежает веки
белые львы читают считают реки
в которых ты полощешь свои маленькие руки с букетом
еще не на том но уже под электрическим светом
бессонные ночи стали давно называться днями
за что мне эта глухая печаль эта дикая память
ты же сто лет мне никто – да ведь? –
рассеянно пропуская водоросли сквозь пальцы
головою качаешь с полоумной улыбкой китайца
за музейным стеклом с картонным номером слева
разрываешь мне душу как ненужную плеву
я тебя не верну я себя уже не жалею
именуя прямо вот здесь как в насмешку евой
задыхаясь хрипящей дырою не рта но зЪва