1.
Мой единственный брат, у меня проблемы, я неплохо ем и смотрюсь не бледно,
Просто где-то внутри у меня болело, а теперь чудовищно не болит.
Я хожу по тропинкам большого сада, я пою под нос, я смеюсь надсадно.
Мой единственный друг, у меня засада, и меня не спасти без твоих молитв.
Этот город подходит мне, как перчатка, я умею ступать по его брусчаткам,
Я шагаю четко, я молодчага, я его шестереночный точный ритм.
Я знаток всех старушек, всех побирушек, но любую последовательность рушит
Этот пасмурный день у меня снаружи, этот странный закон у меня внутри.
Он родной - от мечетей и до костелов, я могу гулять до густых потемок,
Он порой называет меня "котенок", он бросает мне крошки, как воробью,
Он меня привечает средь разных прочих, и горячим днем и холодной ночью,
Треплет челку, ласкает меня: "Щеночек, не ходи далеко, а не то убьют".
Мой закон внутри - он не гаснет, тлеет. Может быть, я бы стала тебе милее,
Если б нынче не шла по сырой аллее по колено в мерцающем серебре.
Шестеренка, сестренка. Грядет ноябрь. Засыпают наяды. Ты знаешь, я бы
С ним осталась. Мой брат, повелитель яблок, что с тобою станется в ноябре?
2.
Под ногами трава шелестит бумагой, может, боги хотели мне дать ума, да
Перепутали имя. Шумит громада городского леса в скупых огнях.
Я могла бы быть хороша собою, пить вино и вскидывать бровь соболью.
Мой закон запрещает мне звать любовью не того, кого я хочу обнять.
Обладатель улыбки и теплых рук, ты был на стреме. Мы воровали фрукты,
Я свистела мотивчик червоной руты, корни яблонь сплетались в лаокоон.
И не то чтоб нуждались в нехитрой снеди, и не то, чтоб хотелось украсть, посметь, но
Если нужен шанс убежать от смерти, то, пожалуй, яблоки - это он.
Золотые яблони королевства шелестят листвой. Мне, пожалуй, лестно
Быть своей в этом городе страшных лестниц, крупных улиц и маленького метро.
Мой любимый брат на планетном шаре, мой закон, увы, мне всегда мешает,
Ни один параграф не разрешает называться любимой твоей сестрой.
Лучше б вовсе не были мы знакомы. Барабанит дождь ледяной подковой
По угрюмым строениям поселковым и по гордым зданиям городским.
По портовым постройкам, подъемным кранам рассыпает сотни мельчайших гранул.
Не крестился мужик - значит, гром не грянул, из семян не вылупились ростки.
Повелитель яблок, ты пахнешь сидром, ты жесток к свободным и ласков к сирым,
Пред последним бессмертным своим кассиром извинишься и скажешь: "Приду к восьми".
Не давясь слезой, не давя на жалость, ты уходишь, закат за тобой пожаром.
Даже смерть говорит: "Подожду, пожалуй". И смущенно просит: "С собой возьми"?
Подворотен ветер тяжел, отвратен, подожди меня, мой любимый, братик,
Пусть мой долг тебе уже троекратен, пусть ты зол, ироничен, игрок, позёр.
Я опять наступаю на те же грабли, невесомо в небе висит кораблик,
Мой единственный брат - повелитель яблок, почему мне все время так не везёт?
3.
Я взрослею, я не прошу остаться, да и ты не молод. Почти что старцы,
Мы спускаемся вниз, в суматоху станций, и расходимся, скуку неся наверх.
Но когда ты уйдешь от моих литаний, от моих полночных к тебе летаний,
Пусть приснится тебе дождем налитая золотая яблоня в синеве.
Мой закон разрешает мне что попало, например, бродить по листве по палой,
Разрешает с кем-то казаться парой только понарошку, не навсегда.
Разрешает стать наконец-то взрослой, разрешает с сердца сдирать коросту,
Мой закон формулируется просто: будь всегда шестеренкой города.
Боги дали мне все, только вот ума, жаль, не досталось. В траве суета бумажек.
Смерть наметит четко - и вновь промажет, попадая в яблоко-оберег.
Не жалейте меня, за него молитесь, задрожат миражи станционных литер,
Мой любимый, мой яблочный повелитель, что с тобою станется в ноябре?
(с) Изюбръ