Делу время до первой вечерней звезды, а потехе пока что отбой:
Вон бочонок — до краешка мертвой воды, вон бутылки стоят — от живой.
У Ивана — крестьянского сына расчет, чтобы все их наполнить тайком,
А стемнеет немного — суму на плечо и до крайней избы прямиком.
Там пирушка идет у незваных гостей, всякой нечисти в доме толпа:
Восседает Кащей в окруженье чертей, и на шапках блестят черепа.
Черти выпить хотят, понемножку хотя б, ведь какое застолье, когда
Молока и яиц отобрали у баб, а с живою водицей — беда?..
Впрочем, им что угодно дадут задарма: вот удача, поди посмотри —
На пороге Иван, у Ивана сума, и тринадцать бутылок внутри!
А наутро такая в избе красота — спутал парень бутылки, небось:
Деревенщина он, в голове — ни черта, и по химии в табеле «пос».
Передохло к рассвету двенадцать чертей, нахлебались воды — и конец;
А Кащей не издох, он на то и Кащей, но какой из слепого боец?
Разве бабам орать: «Привести дурака!» — да и бабы кричат караул:
Он вчера, мол, ушел, а река глубока, не вернулся — поди, утонул.
Разбегается славная весть в деревнях, по дорогам и весям летит:
Скачет княжья дружина на добрых конях, поднимается пыль от копыт.
Боевое «Ура!» разливается вдаль, до окрестных доносится сел...
А Ивана подхватит живая вода и живым до своих донесет.
(с) Айриэн