И полчаса ещё есть на сборы; дальше, уставившись недвижим
На обезличенный подоконник, – я ничего не забыл забрать? –
В свете наружности, как покойник; только не хочется умирать,
Хочется чаю, не торопиться, хочется кутаться в тёплый плед.
Что там, на кресле, блеснуло? Спица? Веретена здесь,— по счастью, — нет,
Чтоб уколоться и спать столетье. Что ж это мысли вокруг да ок…
Сказок, которые рано детям, песен, которые невдомёк
Взрослым?! И сам-то я кто отныне – завтрашний мальчик с седым виском,
В каждой непрожитой годовщине видящий крошечный Рубикон.
…Семь свитеров – мне хватило лета, пряжи крапивной, огня свечей,
Чуткости пальцев и веры в этот мир. Умостившийся на плече
Лямкой, рюкзак невелик, не тяжек; дверь запереть, да шагнуть в росу,
Горбясь под спудом иной поклажи, — больше я, вправду, не унесу.
Дальше – отростком шоссе знакомым, мимо заправки, столбов-гвоздей…
Явью сквозь сон, доберусь до Дома. Дом – это вовсе не «что», а – «где…».
Стая окружит, нестройным хором гикая, хлопая по плечам.
Я протяну им подвядший ворох: «Нате, примерьте. Я обещал».
(с) Сатори Ивадзику