Говорили, его постель порастает мхом,
И коса его светлая с сорной травой сплелась.
Говорили, бесчувственно тело его - хоть пляши на нём.
Говорили, что больше не встанет великий князь.
Он лежал, ощущая затылком любовь к земле,
Пустоглазый, прозрачно-немощный, как святой.
На востоке горели крепости, дым чернел, подползала смерть -
Он не мог шевельнуть рукой.

В изголовье бессонном цвели восковые огни,
Тонкий сумрак стелился по полу, лежал в углах.
Горевала жена, и склонялась в усталой тоске над ним,
И пыталась спасти его собственной болью - да не могла.
Неустанно молилась, и колокола звонили,
И кликуши стонали, что скоро беда прибудет.
Только князю не стоны были нужны, а силы -
Как и Богу не слуги были нужны, а люди.

И случилось однажды: она поднялась с колен,
Повелела повсюду унять колокольный звон.
И сказала: того не спасти, кто себе же и сдался в плен.
Быть ему мертвецом или мужем - решает он.
Поскакали гонцы через вдовью сухую степь,
По обветренным скулам далёких пустых холмов,
Понесли во все стороны слово её: остановим смерть,
Если каждый для этого сделает всё, что мог.

Принялась за шитьё, аккуратно и ровно легли стежки,
И закончив, уснула спокойно, к подушке щекой прильнув.
А наутро очнулся великий князь, сосчитал полки,
Попрощался с женой, и ушёл на свою войну.

(с) hero in