Люциус, ваши бы руки на талии; Люциус, ах…
В своей жизни Вы знали ли это биение крови?
Вскинуты вежливо брови, вежливый холод в ответе:
- О чем вы, миледи? О нынешнем лете?
Я о другом; не о вальсах размеренных, не о защите, годами проверенной;
Я не о том, как прослыть образцом – мужем, милордом, отцом.
Я – о загадочном, темном, таинственном, я – о единственной или единственном.
Я – о сплетении рук:
Есть ли – те руки, в чьих жарких объятиях вы – не на «Вы», и слетают проклятия
Вместе со стонами с губ? Голос то нежен, то груб, и замыкается круг…
Кто-то шепнул мне о старом пророчестве: мол, всем Малфоям судьба – одиночество.
Но я не верю (пророчества лгут), видя изгиб Ваших губ:
Нежный, капризный, надменный, уверенный – чьими устами на прочность проверенный?
Предположить не могу…
Люциус… Если б узнать, кого именно вы называете ночью по имени
Так, будто больно молчать…
С кем до рассвета, дрожа от желания… До сумасшествия… до расставания…
Губы коснутся плеча, лужицей воска - свеча…
Кто бы ни избран Вашей любовью – это не стало пищей злословью, вы избежали молвы.
Взгляд Ваш, как небо, - прозрачен и ясен;
Кто бы то ни был - бесспорно, прекрасен тот, кого выбрали Вы.
Люциус, ах... хоть улыбкой ответьте.
- Я вас покину, простите, миледи, это хозяина долг.
Быстро идет через бальную залу, каждый проводит невольно глазами;
Многое Вам эти взгляды б сказали, если читать между строк.
Кто там, кого вы так встретить спешите? В мантии черной, немодно пошитой,
Худ, неопрятен и строг, гость Ваш ступил на порог;
Взгляд, как иголка, вне правил, вне времени.
Взмахом ресниц оценили, измерили, как на витрине товар:
- Мерлин великий, вот это явление!
- Как он вообще оказался здесь, в Мэноре?
- Он, говорят, зельевар…

(с) aguamarina