1.
Внутри ночи есть то, что страшно, и то, что ложно,
И есть ты, оглушенный маленький человек.
Если долго смотреть на спящего, то возможно
Различить его сны, текущие из-под век,
По улыбке, дыханью, по складкам у глаз и носа:
Есть цветные, как радуга, хрупкие, как слюда,
А бывают другие – они черный ил приносят,
И сквозь хлопок подушки просачивается вода,
И она наполняет комнату, одевая стены, вазы, столы и спящего в белый шум.
Ночь сминает тебя, как ватное одеяло. Я смотрю на тебя через воду и не дышу.
2.
Падать в траву – как яблоком – на кровать, засыпать меж деревьев, шкафов и ламп.
Ты находишь меня, уставшую воевать, долго смотришь в меня, растерян, серьезен, слаб,
И слова заливают тебя, как лава или смола, синева океана, и кружится голова.
Ты глядишь на меня – и кружится голова.
А трава прорастает сквозь время, и в волосах
Моих льется, как голос, ладони полны бедой.
И меня, заплаканную, пришедшую к тебе в сад, накрывает отчаяньем и водой,
Черным илом, рожденным из несказанных тобой слов,
Белым шумом камней, разбивающихся в груди.
Вот душа моя – волосы, а вот гребень – твоя любовь.
Ты глядишь на меня и не дышишь, опасаешься разбудить.
3.
Так и будем – смотреть друг на друга из-под ресниц.
В легких, полных воды, улыбаясь, лежит душа.
Ты усни, дорогая, усни, а потом приснись
Спящей там, на траве, черный гребень в руке зажав.

(с) Сфандра