Босиком - по холодной земле, чтобы волосы бились, как плащ...
На стерильном больничном столе умирает последняя блажь.
Чуда нет. Не снимайте сапог ни в одном из указанных мест.
Не любовь есть единственный бог - если бог, разумеется, есть.
Осень в белом чаду паутин, птичьи стаи ложатся на курс.
Угли неопалимых купин затихают, как рвущийся пульс.
Кораблям, покидающим верфь, никогда не вернуться назад...
Босиком - по ступенькам наверх, чтобы с башни рвануться в закат.
На стерильном больничном столе умирает последняя блажь.
Чуда нет. Не снимайте сапог ни в одном из указанных мест.
Не любовь есть единственный бог - если бог, разумеется, есть.
Осень в белом чаду паутин, птичьи стаи ложатся на курс.
Угли неопалимых купин затихают, как рвущийся пульс.
Кораблям, покидающим верфь, никогда не вернуться назад...
Босиком - по ступенькам наверх, чтобы с башни рвануться в закат.