Песни черпаю горстями и разбрасываю розно.
Голос песен не потянет, потому что слишком поздно:
Видишь, милый, дело к ночи, ночь пустынна и просторна.
Сны бездомные охочи в явь пускать густые корни.
Сны бездомные колючи и мутны, как день вчерашний.
Берегись-ка, милый, лучше, ну а мне теперь не страшно.
Слишком долго-трудно-много я уже носим землею.
Дальше все мои дороги перехлестнуты петлею.
Мне бы только до заката, словом-взглядом-жестом-вздохом:
Помни, милый, так не надо, потому что это плохо.
Был когда-то, был - да вышел, а опомниться не выйдет -
Так что ты меня не слышал и тем более не видел.
Уходи своей дорогой, да плутай по ней не очень,
Потому что понемногу дело двигается к ночи.
Глухо двигается сердце - что-то знает, что-то чует...
Мне огнем не отогреться, потому что не хочу я.
Глупо это или мудро, кто желает, пусть и судит.
Но когда случится утро, здесь меня уже не будет.
Голос песен не потянет, потому что слишком поздно:
Видишь, милый, дело к ночи, ночь пустынна и просторна.
Сны бездомные охочи в явь пускать густые корни.
Сны бездомные колючи и мутны, как день вчерашний.
Берегись-ка, милый, лучше, ну а мне теперь не страшно.
Слишком долго-трудно-много я уже носим землею.
Дальше все мои дороги перехлестнуты петлею.
Мне бы только до заката, словом-взглядом-жестом-вздохом:
Помни, милый, так не надо, потому что это плохо.
Был когда-то, был - да вышел, а опомниться не выйдет -
Так что ты меня не слышал и тем более не видел.
Уходи своей дорогой, да плутай по ней не очень,
Потому что понемногу дело двигается к ночи.
Глухо двигается сердце - что-то знает, что-то чует...
Мне огнем не отогреться, потому что не хочу я.
Глупо это или мудро, кто желает, пусть и судит.
Но когда случится утро, здесь меня уже не будет.