За окном - деревья, мосты, посевы, поезд мчит, дорога ведёт на север,
Ты кого-то ищешь? Наверно, Севу - поищи его во втором купе.
Севе двадцать: смуглый, веселый, грубый, укротитель лучших московских клубов,
Только взглянешь - сердце танцует румбу, Севе двадцать: время любить и петь.
А вагон бежит, громыхает грузом, продают сканворды и кукурузу,
Завтра будет лето, но Севе грустно - впереди три месяца скучных дней.
Папа - важный босс, у него проблемы, что-то с фирмой, банком, налогом левым,
Уезжай на лето, сынок, в деревню - от Москвы подальше, к чужой родне.
Позади остались огни и цены, и громады вечных торговых центров,
Позади друзья, что, наверно, ценят (эй, пойдёмте в Мак, угощаю всех!),
Повернуть обратно б, вот там бы, там бы... застилает дымом гремящий тамбур,
Позади - высотки, кафешки, дамбы, рассекают рельсы поля в росе.
Всё собрать в кулак, потерпеть, не бросить, подождать, пока не наступит осень,
Повернуть обратно б - но слишком поздно. Что ж, сиди, к стеклу прислонись спиной.
Вроде всё понятно - вот едет поезд, на часах другой остывает пояс,
Засыпает Сева, совсем расстроясь, он приедет завтра под утро, но...

...Он не знает - скоро всё станет ярким, вспыхнет жаркой свечкою из огарка,
Обернётся скука судьбой, подарком, всё вокруг изменит, перевернёт.
Всё начнётся с первой случайной встречи - вот он с кем-то вместе идёт на речку,
Чьи-то песни, шутки, гитара, вечер - и внутри как будто бы тает лёд.
Самых близких сложно найти нарочно - в вереницах дней, в вычисленьях точных -
Мир не терпит end'ов, концовок, точек, кораблей, навеки зашедших в порт.
Самых близких жди по биенью пульса, череде событий, совпавшим вкусам,
Рассыпает лето черешню-бусы, оставляет след на кармане шорт.
Вот июнь - знакомства, дожди и листья, догонять кого-то по тропкам лисьим,
По утрам заваривать чай с мелиссой, отыскать Медведицу в полутьме,
Вспоминать самим (интернет не ловит!) - как готовить кексы, солянки, пловы,
Хвастать всем в деревне своим уловом - в полдень речка белая, словно мел.
Вот костёр в июле - и запах дыма, руки после ужина пахнут дыней,
"подари мне велик!" "отстань, дубина!", "господа, мне кажется, мы шпана!"
Отраженье в озере - ты ли это? Вот загар и кудри как у поэта,
Колыхает майку под жарким ветром... а мобильник? Месяц в других штанах.
Вот и август - словно всю жизнь здесь прожил, набивать рюкзак золотистой рожью,
Наблюдать, как стало трухой и ложью всё что так терзало тебя внутри.
Сохрани же лето волшебным гребнем - пусть в тебе живёт, колосится, крепнет,
Сохрани и в холод тепло деревни - в ней любой из страхов твоих сгорит.
На прощанье в воду - гурьбою, вместе, закусить зубами железный крестик,
Если будет грустно и будет пресно - по полям письма побежит строка.
Ветер дует с юга - велик и вечен, в твоей жизни будет сто тысяч речек,
И не раз еще мир возьмёт за плечи, оглушит тебя переменой карт.

Позади - стоянки, леса, траншеи, Сева едет - камень с реки на шее,
В голове - с полсотни лихих решений на сентябрь, год, на десяток лет.
Сева станет - боссом ли, дипломатом, музыкантом, мимом, речным пиратом -
Всё возможно, коль не свернёшь обратно, если лето спит на твоём крыле.
На вокзале - куча друзей, знакомых, из купе доносится запах дома,
Вся столица стала большим паромом - всё дымит и крутится допоздна.
Поезд едет - чинно и осторожно - всё случится, только немного позже.
А пока он просто сойдет с порожка. И никто не сможет его узнать.

(с) Джек-с-Фонарём