Озадачены болезнями наши домики кроватные,
Скоро станут бесполезными зелья хвойные и мятные.
Хвори наши непритворные хоть и глазу незаметные:
К нам Наружность рвётся чёрная, а местами серо-бледная.
Сны взбесились разноцветием, Лес укрылся разнотравием,
И в осколках солнца летнего тонет искренность недавняя.
Ближе, ближе пограничие. Без полосок и без столбиков.
Там по компасу безличие, безразличие без повода.
Неужели нет возможности на матрасах выйти в плаванье?
Пусть останется негожее, негодящее, бесправное.
А мы чаячьими криками выбьем стёкла, вскроем выходы,
И прольёмся в небо бликами, чтоб никто уже не вЫходил.
(с) Норда
Скоро станут бесполезными зелья хвойные и мятные.
Хвори наши непритворные хоть и глазу незаметные:
К нам Наружность рвётся чёрная, а местами серо-бледная.
Сны взбесились разноцветием, Лес укрылся разнотравием,
И в осколках солнца летнего тонет искренность недавняя.
Ближе, ближе пограничие. Без полосок и без столбиков.
Там по компасу безличие, безразличие без повода.
Неужели нет возможности на матрасах выйти в плаванье?
Пусть останется негожее, негодящее, бесправное.
А мы чаячьими криками выбьем стёкла, вскроем выходы,
И прольёмся в небо бликами, чтоб никто уже не вЫходил.
(с) Норда