Ты ли, создавший себе тюрьму, сам, не осмелишься выйти вон?
Раньше казалось, что никому тайны не ставить вовек на кон,
Только однажды столкнётся жизнь с чем-то неузнанным до поры.
Этот окажется мир - чужим, всё обращающим в фарс игры...
Но поддаваться глупей вдвойне, с бега во тьме перейти на шаг,
Если внутри обитает Зверь, светится тёплым огнём душа.
И вдалеке от родимых мест ты остаёшься самим собой.
Через тебя прорастает Лес - тонкой полынью, седой травой.
Чуткость в закрывших лицо руках... Это известнейший психотип.
Прочные двери людского сна - только таким, как тебе, пройти
И за границей людских забот вновь сотворить своё колдовство.
Так иномирье внутри течёт. Так в человеке проснётся Волк.
...Тропок в чащобе - за миллиард... Но приносивший дурную весть
Лишь улыбается: "Здравствуй, брат. Как же я рад, что ты снова здесь!.."
(с) Хельта
Раньше казалось, что никому тайны не ставить вовек на кон,
Только однажды столкнётся жизнь с чем-то неузнанным до поры.
Этот окажется мир - чужим, всё обращающим в фарс игры...
Но поддаваться глупей вдвойне, с бега во тьме перейти на шаг,
Если внутри обитает Зверь, светится тёплым огнём душа.
И вдалеке от родимых мест ты остаёшься самим собой.
Через тебя прорастает Лес - тонкой полынью, седой травой.
Чуткость в закрывших лицо руках... Это известнейший психотип.
Прочные двери людского сна - только таким, как тебе, пройти
И за границей людских забот вновь сотворить своё колдовство.
Так иномирье внутри течёт. Так в человеке проснётся Волк.
...Тропок в чащобе - за миллиард... Но приносивший дурную весть
Лишь улыбается: "Здравствуй, брат. Как же я рад, что ты снова здесь!.."
(с) Хельта