Сага о похождениях прекрасной воительницы Лютиэнь-Марии-Анжелики-Арвен-Эстебан-Желтофиоль

В маленьком волшебном королевстве где-то на окраине земли
Жили гномы с эльфами в соседстве и войну с вампирами вели,
Только чаще все же торговали, как везде: товар – бабло – товар.
Даже говорят, что на базаре изредка мелькал Илуватар.
В общем, в этом славном королевстве был покой, порядок и уют:
Оборотни с гоблинами вместе населяли землю там и тут,
Нежить, фэйри, маги, человеки – с горних высей до морских глубин.
Ну, и как положено от века, козни строил Темный Властелин.
Но однажды с грохотом и треском, в синеве небес оставив след,
Шлепнулся в ближайшем перелеске некий неопознанный объект.
Жители сбежались кто откуда (сколько их собралось – и не счесть)
Поглазеть на этакое чудо, никогда не виданное здесь.
Вот друид, разинувши хлебало, встал столбом с омелою в руке,
Эльфы перешептывались вяло на мертворожденном языке,
Архимаг с пылающим пульсаром подавился чарами атак,
Гном, упорно мучавший кресало, позабыл про трубку и табак.
Встало всё – от мала до велика. Как не встать, когда перед тобой
Лютиэнь-Мария-Анжелика-Арвен-Эстебан-Желтофиоль.
Губ кармин, фарфоровая кожа, шелк волос гораздо ниже плеч,
К поясу прицепленный без ножен говорящий и ехидный меч,
Магия наружу так и плещет, и в глазах неистовый огонь
(За спиной оскалился зловеще говорящий и ехидный конь),
Топик из легированной стали плотно обтянул тугую грудь…
В общем, полагаю, все узнали: Мэри-Сью (детали подчеркнуть).

- Я пришла избавить вас от страха, Мир спасти от гибели и зла.
Темный гад отправится на плаху И сполна ответит за козла.
Армиям, отрядам, батареям воинов не сбить меня с пути.
Только подскажите поскорее, мне в какую сторону идти?
Думаю закончить дело к лету, чтоб не драться в сильную жару.
Если есть в заначке амулеты, доставайте – я их заберу.

Архимаг ответствовал ей: - Чадо! В жизни я немало повидал
И скажу: тебе бы замуж надо или на ближайший сеновал.
Мир спасать – дурацкая затея: нудно, нерентабельно, старо…

Не дослушав, дева в чародея раздраженно бросила ведро.
- Маловеры, трусы, ренегаты! Продались врагу за колбасу!
Этот мир от слизистого гада я без вашей помощи спасу.

- Женщина, гляди, какая тема, - мудрый эльф надменно произнес.
- Тут у нас своя экосистема, проще говоря, биоценоз.
Между злом, добром и прочим хламом исстари достигнут паритет,
Так что возвращайся лучше к маме – выдать золотишка на билет?

- Очень умный? Золотом не бряцай и не вешай на уши лапшу.
А когда мне к маме возвращаться, я сама уж как-нибудь решу.

Ускакала, парой стройных ножек в воздухе исполнив пируэт.
Трое эльфов, тех, что помоложе, с ужасом смотрели деве вслед.
С той поры немало дней минуло и воды не меньше утекло.
Дева ухайдакала назгула, василисков целое кубло,
Нагло нахамила бургомистру, плюнула принцессе на манто,
Да и королевскому министру тоже отдавила кое-что,
Запугала пьяниц по тавернам и в лесу устроила пожар,
Так что мантикоры и виверны до сих пор от ужаса дрожат.
Позади безводная пустыня, много миль опасного пути…
Вот уже и Черная Твердыня приглашает девушку войти.
Отчего же сердцу стало тесно в недрах обольстительной груди?
Перед ней стоит тиран и деспот – нереальной прелести блондин.
Феминизм воительницы в муках околел под взглядом синих глаз,
И, приняв предложенную руку, Мэри-Сью злодею отдалась.
А немного позже в тронном зале в нише под короною из звезд
Слуги Властелина увидали чучело девицы в полный рост.
Как живая: стать, прическа, абрис, гордость и презрение в глазу.
«Дурочка набитая vulgaris» золотом написано внизу.
Постамент украшен аметистом с хитрою подсветкою внутри…
Просто был тиран таксидермистом – тоже хобби, что ни говори.

(с)

Адмирал, вы сегодня, к несчастью, в плену.
Вы стояли до смерти, решившей сюда не явиться.
Вами битва проиграна, вы проиграли войну.
Вам осталось в плену тосковать и от горя напиться.

Адмирал, вы сегодня вдали от родных берегов.
Не смотреть вам на них... может, многие годы
Только вы от тоски не кляните заклятых врагов.
Виноваты не мы, а друзья. И немного - погода.

Адмирал, вы остались в живых. Так живите
Ради тех, кто погиб, защищая предавших друзей.
Адмирал, вы боритесь, пока вы еще не убиты.
И мы вам салютуем из пушек своих кораблей.

(с) Ллаэлас

Ведьма Моргауза ждет сыновей с войны.
Ведьма, не ведьма... Мать ждет своих детей.
В замке Оркнейском тошно от тишины,
Руны сказали: с юга не жди вестей.

Вышила гладью четыре цветных плаща,
Трав нарвала, цветами украсила дом.
На алтаре догорает омела и листья плюща:
В пряном дыму не открылось, что будет потом.

Ведьма Моргауза бродит в безлюдном саду.
Кажется ей, что вот-вот зазвучат голоса,
Стук деревянных мечей, всплески гальки в пруду...
Нет, это ветер. К вечеру будет гроза.

Ведьма Моргауза видит детей во сне:
Строг и серьезен Гарет, смешлив Агравейн,
Влюблен Гахерис - он топит печаль в вине,
С шальной улыбкой седлает коня Гавейн.

В замке Оркнейском тошно от тишины,
Сад укрывает ковер из опавшей листвы.
Ведьма Моргауза ждет сыновей с войны.
Ведьма Моргауза знает: они мертвы.

(с)

Говорят, если ты городской, то к лесным созданиям
Не ходи, не ломись без причины в густые заросли.
Город ставит стальное клеймо на твое сознание,
Плоть от плоти его, ты не сможешь убраться запросто.
Но я все же рискнул и пришел на опушку вечером.
Я к лесному порогу прибился, пропахнув ржавчиной,
За спиной моей город стоит, тянет шпили к вечности,
И я тоже стою, все корявей, смешнее и жальче, и
черт бы знал, как еще. Только лес не махнет и веткою,
И, ощерившись иглами, ставят заслон растения.
Мол, зачем ты пришел, здесь не место для исковерканных,
Искаженных дыханием огненным при рождении.
В горле сухо и жжет, словно ел цементное крошево,
Ни тебе закричать, ни у леса пропуска вымолить.
Только ты появляешься разом в плаще поношенном,
Словно тело твое ниоткуда вдруг боги вынули.
Я стою, не дыша, безъязыкий и очарованный,
Ты идешь мне навстречу, неспешно, походкой гордою.
И над нами небо, а небо такое огромное,
Вдруг оно нас укроет от ревности леса с городом.
***
…а когда мы сходимся, расцветают все цветы с рекламных щитов и вывесок,
мне тебя по-прежнему не хватает, мне тебя так мало, так, что не вынести.
лес шумит над нами и стонет страшно, и с тобой не хочет мой город знаться, но
твой вьюнок змеей оплел телебашню, на ветвях деревьев иллюминация.
я все это знаю и все - не вижу, вижу только глаза и небо, такое низкое,
только ты все ближе, все ближе, ближе, как дышать-то, боже, когда ты близко так?
и меж нами… нет ничего меж нами, мы сплетаем пальцы, мешаем выдохи,
лес сжирает города злое пламя, раздирают город деревья-выродки,
но молчат сирены, и стылый воздух, режет крик, протяжный, безумный, жертвенный.
мы лежим, под веками гаснут звезды. небо слепо щупает луч прожектора.
***
Да, конечно, я не останусь, ты не уйдешь.
Но попробовать встретиться – наше святое право.
Посмотри, как город ласкает рассветный дождь,
Как целует вода разогретые нами травы.
Вот опушка, пересечение всех дорог
От тебя до меня и обратно, от леса к вышкам,
Здесь останется точка слияния тех миров,
Из которых мы чудом, на ощупь сегодня вышли.
Ухожу с легким сердцем, ботинки смочив в росе,
Унося за плечами свободу от всех запретов.
Я надеюсь, что снова приду под лесную сень,
И ты будешь меня поджидать. Будем верить в это.

(с) Графит

Любимая, прошу, не стань рабой моею, иначе оценить тебя я не сумею.
Любимая, прошу, построже будь со мною, иначе разлюблю, хоть сам тебя не стою.
***
Если вы не наблюдаете за детьми сами,
То хотя бы не забывайте о том, что дети наблюдают за вами.
***
Кто кратко мысли выражать привык,
Без отклонений и словесного тумана, тому не написать романа.
***
Оригинальное не каждому приятно, и даже тем оно претит, кому понятна.
Оригинальное в основе непривычно, в конфликт вступает с ним привычка энергично.
***
Решил тунеядец: безделье - беда! И мышцы завяли, и кровь как вода.
Решил тунеядец: совсем дохожу. Быть может, поможет - пойду полежу.
***
Он просто так вина не пьёт, он пьёт вино лишь по причине тостов -
За трезвость и здоровое потомство.
***
Травились мухи мухомором, Иван Иваныч - "Беломором",
А вы каким травились мором?

Не думаю о себе хорошо, дабы не потерять меры,
Не думаю о себе плохо, дабы не потерять веры.
***
Характер мой - судьба моя, нередко с ним сражаюсь я,
А победив, твержу порой: как ты был прав, характер мой.
***
Не страшен нам ненастьем день весенний - барометры предвидят проясненье,
А осенью - совсем наоборот: и ясный день к ненастному ведёт.
***
Когда я всем необходимым обеспечен
И нет высокой чели у меня - беситься с жиру начинаю я.
***
Если не желаешь стать жертвою воровства,
Не прикармливай чужую зависть жирными порциями хвастовства.

Былинке скромной не достать заоблачных высот,
Но к солнцу тянется она, и потому растёт.
***
За книгами он весь свой век сидел, за книгами и поседел.
Они ему достойно послужили:
На их страницах за него герои книжные любили, бились, жили.
***
Если всё, что не по вкусу мне, я безвкусным называл -
Значит, собственные вкусы принимал за идеал.
***
На что мне радость, если ею я поделиться не сумею.
Не пожелаю никому остаться с нею одному.
***
Время не лишено упрямства, с ним хоть плачь:
Его торопишь - оно упирается, его сдерживаешь - оно летит вскачь.

Коль тайною своей ты дорожишь не очень -
Доверь её другим, они доверят прочим.
А если хочешь ты, чтоб молнией она неслась по свету,
Доверь её не просто так, а под большим секретом.
***
Тайна - это забота, она изведёт в два счёта.
Чтоб от неё не взреветь, лучше её не иметь.

Друзья мои ослеплены любовью,
А недруги враждой ослеплены,
Не видно им меня со стороны.
***
Когда б друзей и недругов своих узнал получше я -
Их поубавилось бы вдвое у меня.

Я наблюдал, как солнечный восход ласкает горы взором благосклонным,
Потом улыбку шлет лугам зеленым и золотит поверхность бледных вод.
Но часто позволяет небосвод слоняться тучам перед светлым троном.
Они ползут над миром омраченным, лишая землю царственных щедрот.
Так солнышко мое взошло на час, меня дарами щедро осыпая.
Подкралась туча хмурая, слепая, и нежный свет любви моей угас.
Но не ропщу я на печальный жребий, - бывают тучи на земле, как в небе.

(с) Уильям Шекспир, перевод Самуила Яковлевича Маршака